М.И. Щербакова.
Щербакова Марина Ивановна — доктор филологических наук, зав. Отделом русской классической литературы ИМЛИ РАН, зам Председателя Научно-редакционного совета по изданию Полного собрания творений свт. Феофана, Затворника Вышенского. Приоритетные направления научной работы — история и текстология русской литературы XIX века, архивные разыскания, подготовка к печати текстов, научное комментирование. Выпускница МГУ. Много лет посвятила преподаванию в высшей школе. Является иностранным сотрудником Центра Славянских исследований Оттавского университета (Канада).

СЛОВО В ИСТОРИИ ТЕКСТА

Текст – важнейший предмет текстологии. По М.М.Бахтину – это «первичная данность» «всего гуманитарно-филологического мышления». Как «языковое выражение замысла его создателя» определил текст Д.С. Лихачев. Л.Д. Громова-Опульская видела в тексте «оформленный в словесную ткань, систему сцеплений замысел или фрагмент замысла, независимо от объема». А.Л. Гришунин определение понятия сформулировал так: «Это запись литературно-художественной или публицистической (да и всякой другой) речи в форме письменных знаков, существующая в виде письменного документа»; и еще: «Текст – одна из форм существования очень значительной части человеческой культуры, закрепленной в памятниках языка». Обоснование понятия и его научное определение в своих работах дали Н.С. Тихонравов, Б.В. Томашевский, Г.О. Винокур, Б.М. Эйхенбаум, С.М. Бонди и др.
Процесс зарождения и развития творческой мысли автора, создающего текст, теоретическая реконструкция этого процесса получили в текстологической науке название истории текста. Это воссоздание хронологической динамики творческого процесса по сохранившимся источникам текста произведения.
Материальное выражение истории текста обнаруживается в источниках. Рукописи, автографы, списки, копии, авторизованная машинопись, корректуры, печатные тексты, звуко- и видеозаписи, издания – это все исходящие от автора или восходящие к нему материалы, относящиеся к тексту произведения. Полнота истории текста зависит от степени сохранности всего объема источников.
Изучение истории текста, выявление идейно-творческой задачи автора, ее формирования и осуществления принято называть критикой текста. «Вся текстология, в той ее части, в которой она занимается установлением текста, есть не что иное, как реставрация и консервация произведений искусства, воплощенных в текстовой форме».
Главным результатом критики текста становится научное издание, основанное на изучении истории текста, на обработке печатных и рукописных источников, снабженное комментарием.
В конце 1980-х гг. был задуман грандиозный проект: издать первое академическое Полное собрание сочинений Л.Н. Толстого. В этой связи будущий главный редактор издания Л.Д. Громова-Опульская писала: «Толстой издается и переиздается в нашей стране миллионными тиражами. 90-томное Полное собрание сочинений, вышедшее в 1928-1958 гг., – настолько значительно и монументально, что мы продолжаем гордиться им. И все же отечественная текстология не исполнила вполне свой долг. Тексты многих сочинений величайшего мирового писателя остаются невыверенными, рукописи изданы неполно и бессистемно. Именно эти задачи поставлены как главные в новом (вероятно, 100-томном), подлинно академическом издании, работа над которым начинается сейчас».
Вышедшие тома свидетельствуют, что это первое полное издание сочинений Л.Н. Толстого, где художественные тексты выверены по первоисточникам, полностью изучен их рукописный фонд и устранены многочисленные искажения.
Так, в повесть «Детство» внесено 23 поправки, в «Отрочество» – 12, в «Юность» – 14, в текст «Поликушки» – 6. Самый внушительный паспорт – к повести «Казаки». В первой публикации в журнале «Русский вестник», взятой за основной источник, обнаружилось 65 ошибок и неточностей, выверенных по сохранившемуся рукописному фонду повести – всего 571 листу автографов и копий.
Несколько примеров. В повести «Детство» буфетчик Гаврило, готовя по окончании охоты пикник, достает сливы и персики не из корόбочки, а из коробόчка (Ак., 1, 31). Охотники заатукали (т.е. затравили собаками), а не застукали зайца (Ак., 1, 31). В «Юности», рассуждая о типе самоотверженной любви, автор описывает, как «брезгливо дотрогиваются» (Ак., 1, 213) до больного пальцы жены: именно брезгливо, а не брюзгливо, как напечатано в «Современнике». В «Поликушке» старик Дутлов на сходке гнусил, «широко разводя руками и подергивая бородкой» (Ак., 4, 143), но никак не поддерживая бородку. В главе VII повести «Казаки» Лукашка, наладив в чаще тернов петли для ловли фазанов, «пошел к кордону» (Ак., 4, 29), а не по кордону, как печаталось в «Русском вестнике». Вечером в станицу стадо не прогоняли, а пригоняли (Ак., 4, 41) и проч.
В ходе работы над вышедшими томами выяснилось, что ошибки и опечатки проникают в текст печатных публикаций произведений Толстого по-разному. Авторская воля относится к категориям сложным и неустойчивым. При жизни автора она динамична. Но после его смерти возникает проблема стабилизации текста – проблема важная в практическом и сложная в теоретическом отношении.
Причины изменения авторской воли бывают, во-первых, творческие. Это, преимущественно, процесс созидательный. Наблюдать за движением текста в его истории – чрезвычайно полезно и поучительно.
К примеру, внешность Марьяны на ранних стадиях писания. Розовая ситцевая рубаха, в которой появляется молодая казачка, сначала просто с «широкими рукавами», «широкими азиятскими рукавами», потом с «широкими рукавами, азиятской прямой ожерелкой и разрезом посередине груди». Эта рубаха в Первом начале повести покрывала «ее тело до половины икор»; позднее – «до половины розовых обнаженных икор». Выгнутый стан Марьяны «сгибался свободно и легко, едва обличая напряжение спинных мускулов». Написав затем слово ступня, Толстой добавил яркую деталь: «сухая с горбом ступня, заканчивающая» ногу. Первоначально белую ногу; но замена эпитета произошла почти сразу: «немного загорелую стройную ногу», именно ногу станичной казачки (Ак., 21, 9-10).
Работая над Седьмым началом повести, Толстой дополнил панораму казачьей станицы яркими художественными деталями. На углу расположен не просто богача дом, а «бывшего в Петербурге, выстроенный на русский манер». Чеченец «с трубочкой, мрачно глядящий на всех, обличает» не веселость казаков, как было в предыдущем варианте, а их самодовольство (Ак., 21, 275).
Всего одно добавленное в тексте причастие заметно углубляет ретроспективу сцены: «Там казак в оружии, верхом, выпросившийся с кордона, подъезжает к хате». Этот «казак, усталый, обвешанный оружьем, подъезжающий к окну хаты и, перегнувшись, с молитвой стучащий в него. И красивая голова казачки, высовывающаяся оттуда», – так было в варианте 1860 г. (Ак., 21, 275). Устраняя подробности, мало подходившие к изображению молодцеватого любовника, Толстой создал новый вариант: казак «подъезжает к хате и, перегибаясь к окну, постукивал в него, и красивая молодая голова казачки высовывается оттуда» (Ак., 21, 332). В окончательном тексте эта сцена приобрела романтически легкое звучание: «вслед за стуком показывается красивая молодая голова казачки и слышатся улыбающиеся, ласковые речи» (Ак., 4, 22).
В описании казачьей станицы Толстой дополнил звуковую картину предвечерней поры: «женские и детские голоса перекликаются по дворам»; художественно воссоздал ее ароматический колорит: «По всему воздуху разлит запах овоща, скотины и душистого дыма кизяка» (Ак., 21, 276).
Однако, помимо творческих причин изменения текста, часты случаи, когда текст меняется по причинам нетворческим. Свою немалую лепту вносят переписчики, наборщики, цензоры и даже редакторы, невольно нарушая авторскую волю. Писатель, как правило, и не пытается бороться с такого рода «мелкими» обстоятельствами, ценя в своем творении, прежде всего, философско-эстетическое воздействие на читателя. В середине марта 1876 г., завершая работу над романом, Толстой писал А.А.Толстой: «Моя Анна надоела мне, как горькая редька» Сохранилось свидетельство одного из современников И.С. Тургенева, который спросил автора «Записок охотника», почему тот не внесет в новое издание мест, зачеркнутых цензурой. Ответ был кратким: «Знаете, это все так мне надоело».
Допущенные в публикациях ошибки выявляет критика текста. Авторскую волю можно довольно точно определить, прояснив взаимосвязь развития авторской воли с работой писателя над замыслом произведения и его стилистическим оформлением.
При подготовке текста к публикации очень легко нанести ему ущерб необдуманным вторжением. Лингвистический аспект изучения истории текста предполагает анализ и сохранение характерных для языка эпохи и стиля писателя лексических, морфологических и синтаксических особенностей, а также авторские написания фамилий, топонимов, названий.
В свое время критическую сверку печатного текста драмы Толстого «Власть тьмы» со всеми сохранившимися рукописями осуществил Н.К. Гудзий. Эта огромная работа вернула нам подлинное богатство народного языка, чутко уловленное Толстым и переданное в художественном тексте его произведения.
В чем была причина утраты? Переписчики и наборщики, не знавшие часто тех метких и характерных словечек, а также диалектизмов, заменяли их привычными оборотами, нивелируя и обедняя стиль произведения.
Аналогичные случаи обнаружены и при подготовке первых томов нового Полного собрания сочинений Толстого. В пятой редакции первой части «кавказского романа» Лукашака в секрете наблюдает проплывающие по Тереку карчи – так правильно. После выстрела в абрека, Лукашка «продолжал следить за уплывающей карчой» и «ясно различил из-под карчи белеющуюся спину, около которой рябил Терек» (Ак., 21, 204). Но до появления чеченца он видел, как «по поверхности воды тянулись черные тени, которые привычный глаз казака различал за проносимые сверху коряги» (Ак., 21, 202), а старик Ерошка шепотом отвечал ему: «Карга», что означает согласие. Наборщику легко сбиться (коряга – карча – карга), что и произошло в макете тома 4 второй серии: вместо карчи набрано: карги .
Восстановлены разговорные формы в речи Лукашки: «Из-за камыша-то мне и не [видно] видко, привстал, а он услыхал, верно, бестия…»; в сердитом окрике Марьяны (фрагмент третьей части «кавказского романа»): «[Какое] Како ружье?»; в реплике одной из казачек (Второе начало. Беглец): «[Экий] Экой народ стал».
Смешение слов, оказавшихся в контексте рядом, произошло в эпизоде резки винограда; исправления внесены в основной текст на завершающем этапе работы над четвертым томом первой серии Полного собрания сочинений: хорунжий размышляет, закончит ли семья работу к вечеру; «Уберемся, – отвечала старуха, – только бы погода не задержала. Демкины еще половины не убрали, – прибавила она, – Одна Устенька работает, [убирается] убивается» (Ак., 4, 99).
Бывает, что присущие языку Толстого слова, диалектизмы и архаизмы ошибочно заменяются более привычными и знакомыми словами и оборотами. Так случалось с копиистами при жизни писателя; подобное нередко происходит и сегодня с исследователями рукописей Толстого. Чтобы не допустить упрощения авторского стиля, требуется особое художественное чутье. И не только. Учитывая колоссальные объемы рукописного фонда художественных произведений Толстого, необходим напряженный исследовательский труд. Для вышедших томов была проведена сверка текстов по всем сохранившимся рукописям.
Восстановлены устаревшие грамматические формы. Во второй редакции повести «Отрочество» отъезжающий Карл Иванович разговаривает с Николенькой, «закрывая чемодан и усаживаясь в слишком знакомой мне позе на [кресле] кресла подле кровати»; Иван Павлыч в «Декабристах» «вошел и сел на [диван] диване»; там же: «Вы входите, и [первый] первое бросается вам в глаза – накрытый стол». В обращении Лукашки к Оленину: «Как же вы домой [один] одни пойдете: темно». В рассказах Ерошки: «Ведь тоже, как и ты, я чай, из [сибирской] сибирной стороны пришел»; «Не то время, не тот вы народ, [дерьмо] дермо казаки вы стали».
Один из этапов истории текста повести «Казаки» связан с отправкой рукописи в «Русский вестник». Толстой писал редактору, что «ошибок переписчика бездна», и просил обратить на них внимание корректора. Но действительные ошибки не были устранены, а правка свелась к унификации грамматики, приведенной в соответствие с нормами того времени и с практикой журнала. В сторону книжного варианта унифицировали написания существительных среднего рода, которые Толстой почти всегда писал через мягкий знак (теченье, колыханье, желанье, стремленье, образованье и т.п.). Ввели современное написание таких слов, как противузаконно, противуположный, ежели, достигнул, покойно, взбежал, мужеска, женска. Окончания прилагательных в творительном падеже -ой, -ей заменили формой на -ою, -ею.
«Поскольку не все рукописи сохранились (в частности, не дошли до нас наборная рукопись и корректуры), нет возможности восстановить полностью авторскую грамматику и синтаксис, а всякое выборочное их исправление на основе сохранившихся рукописей внесло бы ненужную путаницу» – таково решение текстологической комиссии по критически установленному тексту повести «Казаки» и публикации в «Русском вестнике» как основному его источнику.
При подготовке к изданию черновых редакций и вариантов художественных произведений Толстого соблюдается их максимальная приближенность к источнику. Так, в рукописях второй редакции «Казаков» восстановлено: «…мне бы не хотелось попасть в [противоположную] проивуположную сторону и пройти без охоты лишних несколько верст». В рукописях «Отрочества» (первая редакция): «нарываем веток и [устраиваем] устроиваем в бричке беседку»; там же в главе «Новый порядок вещей. VII» Карл Иваныч прощается с Мими, «одной [рукой] рукою взяв ее за руку и целуя ее».
Сохраняется при публикации рукописей Толстого и авторское написание существительных среднего рода с окончанием -ье: мысли запертого в чулане Николеньки не имели ничего общего с его «[положеньем] положением».
Этот же принцип учитывается и при публикации незавершенных произведений. В «Декабристах» казацкий офицер вырвал у m-r Chevalier бумагу и «лицо его вдруг выразило [удивление] удивленье»; в диалоге «умных» дважды: [одолжение] одолженье; молодой князь Петр Лобазов влюбляется в Натали Кринскую и «делает [предложение] предложенье»; новое платье Сергея Лабазова «через два дня перешло во [владение] владенье Василия». И наоборот: в молодости Лабазов «против [желанья] желания дяди вышел в отставку»; такая же правка появилась в четвертой редакции первой части «Казаков» при сверке с автографами: «У Устеньки, у моей хозяйки, бал, и вы приглашены. То есть пирог и [собранье] собрание девок», «Статная, крупная лошадь, с серебряным набором сбруя и оружие и сам красивый казак обратили на себя [внимание] вниманье всего народа, бывшего на площади».
Трудности возникают при чтении в рукописном тексте окончаний глаголов и отглагольных форм. Белецкий болтал с казачками и Олениным, «[приглашал] приглашая его делать то же, что он сам»; «Старик уже во всю грудь заиграл песни, когда у него явился слушатель, и [подмигивая] подмигивал на Ванюшу и еще бойчей стала его походка»; «Казацкий офицер [развернув бумагу] развернул бумагу и прочел»; Оленин «думал о том, как он приятно [устроился] устроится в этой новой для него станичной жизни».
После сверки с автографами в вариантах рукописей последней редакции «Казаков» было восстановлено: «– Не [лазай] лазяй, говорят, вишь, не шелохнется, до утра недалече, – повторял Ергушов, дрожащими руками подсыпая порох на полку ружья». Эта же форма сохранилась в эпизоде охоты в шестой редакции («Оленин убил пять штук из 12 выстрелов, но, лазяя по тернам, измучился так, что пот лил с него градом») и в окончательном тексте повести («Оленин убил пять штук фазанов из двенадцати выстрелов и, лазяя за ними по тернам, измучился так, что пот лил с него градом» – Ак., 4, 69).
Множество не только сложных, но и оригинальных в текстологическом отношении случаев обнаруживается, как правило, в речи персонажей. В главе «Кордон» (Четвертое начало «Казаков») мать Кирки обращается к Ерошке: «Ты, дядя, к эсаулу-то сходи». Особенность южного говора передана и в другой ее реплике. «Ты бы должен пойти сам к эсаулу да девку Кирушке посватать», – выговаривает она Ерошке. Однако в этой же главе соответствующее нормам языка написание есаул сохраняется в вопросе Кирки к Ерошке: «А что, у Иляски есаул был?» – потому что Кирка это «сказал по-татарски» (Ак., 21, 89).
В основном тексте повести «Отрочество» рассказ Карла Иваныча о себе передан автором в «тех же выражениях и с постоянно неизменяемыми интонациями… разумеется, исключая неправильности языка, о которой читатель может судить по первой фразе» (Ак., 1, 110). Однако в черновой редакции история Карла Иваныча изложена «почти слово в слово в том виде, в котором он рассказывал ее… в том же порядке и в тех же выражениях» (Ак., 19, 268). Напечатанный во второй серии «Редакции и варианты художественных произведений» текст толстовского автографа передает особенности речи Карла Иваныча: «Да, я был красивый мущина тогда»; «Да, я был красивый мущина, голубой глаза, римско нози, und hohen Wuchses, высокой рост».
Научная критика текста не допускает механической перепечатки текста последнего прижизненного издания: текст должен быть сверен с текстами всех предыдущих изданий, сохранившимися рукописями и наборным материалом. Только проследив весь процесс становления текста от первой рукописи до последнего прижизненного издания, можно наиболее точно определить основной текст.
Многократное чтение рукописей помогает восстановить истинный смысл написанного, а иногда и устранить явную бессмыслицу. В главе «Гроза» (первая редакция «Отрочества») «невозможно было от [жары] жара прислониться к раскаленным краям брички». В ранней редакции «Казаков» «Марьяна замолчала, но слушала. Кирка еще что-то [прошептал] пошептал Марьяне». В третьей редакции «Казаков» о Ржавском (так в рукописях 1858 г. назывался герой повести) говорилось, что приятель «[странно] страстно любил его, считая очень умным и прекрасным малым». В шестой редакции исправлено: «Сила растительности этого нетронутого рукою [человеческого] человеческою леса поражала Ржавского». В письме главного героя повести такие строки: «Только теперь в походе, один, т.е. без нее, я в первый раз оглянулся на себя, вспомнил про свое существование и подумал о [ней] нем». На стадии второй верстки четвертого тома внесена еще поправка: «Старуха только покачала на рассказ сына и в душе порешила, что Лукашка украл лошадь, и потому [приказал] приказала немой вести коня в табун еще до света» (Ак., 4, 78).
В незавершенных «Декбристах» утомленный взгляд прекрасных черных глаз Натальи Николаевны «спокойно [спустился] опустился на Пахтина». И еще: «за конторкой сидит француженка весьма противной наружности, но в чистейших [рукавичках] рукавчиках и в прелестнейшем модном платье». Поправка, безусловно, справедливая; ниже в тексте о княгине Лабазовой говорится: «Наталья Николаевна, убравшись, оправила свои, несмотря на дорогу, чистые воротнички и рукавчики, причесалась и села против стола».
Трудности вызывает передача внешнего вида текста: элементов его выразительности, оформления диалогов, абзацев, нередко нивелировавшихся в черновике. В этих случаях необходимо вникать в смысл реплик, чтобы безошибочно определить говорящего.
В «Казаках» на этапе верстки была устранена характерная ошибка в разговоре Оленина и Ванюши с ямщиком-ногайцем:
«– Что это? Что это такое? – спросил он у ямщика.
– А горы, – отвечал равнодушно ногаец.
–И я тоже давно на них смотрю, – сказал Ванюша, – вот хорошо-то! Дома не поверят» (Ак., 4, 17).
Последняя фраза: «Дома не поверят» – ошибочно была оформлена как самостоятельная реплика. Кому она принадлежала? Оленину? Вряд ли. Конечно, она в духе Ванюши и должна заключать его реплику.
Аналогичный пример есть в восьмом томе второй серии, в редакции 1873 года книги «Война и мир». Первая часть, как известно, начинается беседой в салоне фрейлины Анны Павловны Шерер. Французский текст заменен русским:
«– Ну, князь, Генуя и Лука поместья фамилии Бонапарте. Нет, я вам вперед говорю, если вы мне не скажете, что у нас война, если вы еще позволите себе защищать все гадости, все ужасы этого Антихриста (право, я верю, что он Антихрист), – я вас больше не знаю, вы уж не друг мой, вы уж не мой верный раб, как вы говорите.
– Ну, здравствуйте, здравствуйте. Я вижу, что я вас пугаю; садитесь и рассказывайте.
Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер» (Ак., 25ı, 7).
Две реплики, следующие одна за другой, предполагают двух говорящих. На самом же деле, все эти слова произносит только Анна Павловна, встречающая первого гостя.
В новом издании надстрочные знаки при публикации текстов Толстого допускались лишь в случаях крайней смысловой необходимости. Несколько примеров таких вторжений в авторский текст. В «Казаках старик Илья жалуется: «москали [все] всё начальники и молодые казаки уж не те люди стали». Марьяна говорит Кирке: «Вы, как бараны ровно, с Назаркой [все] всё вместе ходите». Он отвечает ей тем же: «И ты с Устенькой небось [все] всё вместе ходишь». Лукашка велит Назарке: «Беги за водкой! [На] Нá деньги!». Ерошка вспоминает встречу на охоте с дикой свиньей: «Как она фыркнет, фыркнет на своих на поросят. Беда, мол, детки, человек сидит, и затрещали все прочь по кустам, так [так] тáк бы, кажется, зубом съел её»; вспоминает старые времена: «На маслянице бывало. Так [как] кáк разлетится какой молодец, а они бьют, лошадь бьют, его бьют…». Знак ударения введен и в умозаключение Ерошки о предназначении красивых женщин: «Нет, отец мой, это не грех, а спáсенье» (4/21, Казаки, В 1, л. 104).
Как видим, уникальный проект XXI века – Полное собрания сочинений в ста томах Л.Н. Толстого – открывает широкие возможности для исследователей-текстологов. Главная задача, невероятно сложная и ответственная, – напечатать все сочинения Толстого, художественные и публицистические, завершенные и неоконченные, дневники, записные книжки, письма без купюр и тщательно выверить их по источникам, представить все рукописи полностью, в хронологической последовательности, отражая историю текста каждого произведения. Только так дόлжно печатать художественный шедевр. Иначе он превращается в фальчь, как говорил дядя Ерошка.

Бахтин М.М. Проблема текста. Опыт философского анализа. – Вопросы литературы. 1976. № 10. С. 123.
Лихачев Д.С. Текстология. Краткий очерк. М.-Л., 1964. С. 9.
Громова Л.Д. Текст и произведение: связь / противостояние. В рукописи.
Гришунин А.Л. Исследовательские аспекты текстологии. М., 1998. С. 36.
Гришунин А.Л. Исследовательские аспекты текстологии. М., 1998. С. 115.
Громова-Опульская Л.Д. Избранные труды. М., 2005. С. 450.
Русский вестник. 1863. № 1. С. 5–154.
Современник. 1857. № 1. С. 13-163.
Толстой Л.Н. Полн собр. соч. в 90 томах. Юбилейное изд. М., 1950. Т. 62. С. 257.
Журнал министерства народного просвещения. 1909. № 12. С. 393.
Здесь и далее ссылка на вышедшие тома Полного собрания сочинений в ста томах Л.Н.Толстого дается в текста с указанием в скобках номера тома и страниц.
В одной из ранних редакций «Беглого казака» Толстой пояснил: «“Карга” – значит “хорошо” по-грузински. Это слово так понравилось Ерошке, что, когда он бывает в духе, он всегда говорит “карга”, когда надо сказать “ладно”, нисколько не заботясь о том, понимают ли его» (Ак., 21, 56).
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 314.
Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. Т. 21; компьютерный набор, макет, л. 511.
Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. Т. 21; компьютерный набор, макет, л. 267.
Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений. Т. 21, первая верстка, л. 34.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 19, верстка 1, л. 333.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 188.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 2, л. 74.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 53.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 2, л. 59.
Громова-Опульская Л.Д. Избранные труды. М., 2005. С. 448.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 218.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 19, верстка 1, л. 243.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 19, верстка 1, л. 274.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 19, верстка 1, л. 295.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 185.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 188.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 190.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 194.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 188.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 274.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 280.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 2, л. 87.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л.446.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 2, л. 42.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 511.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 389.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21, верстка 1, л. 79.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 94.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 19, верстка 1, л. 268.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 19, верстка 1, л. 265.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 19, верстка 1, л. 244.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 172.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 248.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 363.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, лл. 436-437.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 194.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 183.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 186.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21, верстка 1, л. 42.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 1, л. 108.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 4, верстка 2, л. 116.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21, верстка 1, л. 112.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21; комп. набор, макет, л. 280.
Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т. 21, верстка 1, л. 45.Ckj