Т.Н. Загородникова

 

Загородникова Татьяна Николаевна — кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра индийских исследований Института востоковедения РАН.  Приоритетные направления исследований — русско-индийские отношения в XIX —начале XX века, публикация архивных документов, новая история Индии. Окончила Институт стран Азии и Африки при МГУ, много лет преподает на кафедре Истории Южной Азии этого Института.

 

Апрельским утром 1878 г. с нарочным генерал-губернатору и командующему войсками Туркестанского военного округа Константину Петровичу фон Кауфману был доставлен пакет. Генерал сломал печать и начал читать: «В особом совещании в присутствии Вашего Императорского Величества рассмотрен был вопрос: Следует ли одновременно с военными мерами, принимаемыми в европейской России на случай разрыва с Англиею, принять какие-либо меры на среднеазиатских наших границах и какого именно рода»[i]. Это была копия Доклада по Главному штабу на Высочайшее имя о мерах, принимаемых на среднеазиатских границах в случае разрыва с Англией, которую ему прислали из Главного штаба.

Конечно, он предчувствовал нечто подобное. Только что окончилась короткая, но очень кровавая русско-турецкая война, в марте в Сан-Стефано подписали мирный договор, но Британское правительство еще ранее заявляло, что любое русско-турецкое соглашение, изменявшее условия договоров 1856 и 1871 годов, не будет признано им без особого согласования. Перекроенная карта Европы не устраивала Великобританию и Австро-Венгрию. Даже здесь, в Туркестане, чувствовалось напряжение, а что же делается там, в Петербурге? Готовятся к новой европейской войне?

Константин Петрович читал дальше: «Среднеазиатские наши области, хотя и не примыкают непосредственно к ост-индским английским границам и отделены от них полосою независимых владений, но так как некоторые из этих владений могут подпасть английскому влиянию, то при известных обстоятельствах и в случае нашего бездействия, Англия будет в состоянии сделать прямое или косвенное покушение на эти области с целью отвлечь наши силы из Европы и поколебать положение наше в Средней Азии. С другой стороны, и мы с среднеазиатских наших позиций в состоянии угрожать английскому владычеству в Ост-Индии.

При таком взаимном положении обоих государств и в виду настоящего образа действий Англии оставаться нам совершенно пассивными на среднеазиатских границах решительно неудобно, а, напротив, для предупреждения возможных замыслов английского правительства относительно нас в Средней Азии и для угрозы собственным его интересам в Ост-Индии следует нам принять ныне же надлежащие меры, как со стороны Туркестана, так и со стороны Каспийского моря».

Константин Петрович знал, что существовало несколько мнений относительно маршрутов похода на Индию, в том числе и через Персию, но он считал целесообразным другой путь: выдвинуть два самостоятельных отряда, один из войск Туркестанского военного округа к Бухарским владениям, по направлению к Ширабаду и другой — из войск Кавказского округа и Аму-дарьинского отдела к Мерву, и так как успех этой кампании в значительной степени зависел от положения, которое займет по отношению к России Афганский эмир Шер Али-хан, то следовало бы заключить с ним соглашение на случай совместного действия против англичан в Индии. Каково же было решение государя?

«По всестороннем обсуждении всех этих предположений и мнений и по общем соображении вопроса о действиях наших со стороны Средней Азии с настоящим политическим и военным положением государства, признано, что предпринимать большое военное движение к стороне Индии с целью решительно поколебать английское владычество в этой стране в настоящее время было бы неудобно и нежелательно, с одной стороны, потому что большинство военных сил империи необходимо иметь в готовности для других, еще более настоятельных потребностей, обусловленных настоящим политическим положением дел в Европе, а с другой, потому что оно повело бы к такому напряжению военных и финансовых средств государства, которое после принесенных громадных жертв только что оконченной победоносной войны, было бы крайне тяжело для народа. Притом предпринятие великого похода в Индию кроме многих других причин не представляется еще неизбежною необходимостью за неистощением других, более подходящих к обстоятельствам минуты и более дешевых средств воздействия на Англию», — и далее по пунктам шло перечисление этих средств воздействия:

1. Усилить войска Туркестанского округа формированием резервных частей из имеющихся на месте и в Западном Сибирском округе отпускных нижних чинов, а также из сверхкомплекта в войсках обоих этих округов. Образование резервных частей даст возможность сформировать отряд полевых войск.

2. Оставив внутри Туркестанского края необходимое для охраны населения число войск, выдвинуть отряд возможно большей силы к Аму-дарье, к Ширабаду или другому пункту, для обеспечения безопасности наших границ и в то же время подготовить почву для дальнейших действий, если в том встретится надобность.

3. Со стороны Кавказского военного округа выдвинуть отряд по направлению к Мерву для знакомства с этой неисследованной еще местностью и упрочения там влияния России.

4. На соединение с Кавказскими войсками в Мерв может быть выдвинут из Аму-дарьинского отдела отряд Туркестанских войск. Желательно, чтобы оба главных отряда, выдвигаемые из Туркестана и Кавказа, постарались открыть между собою связь летучими отрядами или другим способом.

5. Для предупреждения недоразумения относительно движения наших войск в Бухарском ханстве и Туркмении, обязать начальства Туркестанского и Кавказского военных округов принять все меры к установлению дружественных отношений между войсками и населением.

6. Особое внимание следовало обратить на то, чтобы это движение войск не сделали неблагоприятного впечатления на Афганистан, враждебное отношение которого к России было бы крайне невыгодно и, напротив, союз с которым был бы весьма желательным. Для этого генерал-губернатору предписывалось отправить к эмиру официальное посольство, которое и должно объяснить, что выдвижение наших отрядов не является враждебным шагом против Афганистана, а, напротив, может быть даже полезно ему, как поддержка его независимости.

7. Вообще было бы полезно командировать в земли, лежащие по путям в Индию, и в соседство с этой страной особых эмиссаров для исследования этих земель и их жителей и тамошних правительств «для подготовления благоприятного нам настроения их на случай разрыва с Англией». Под документом стояла знакомая подпись военного министра генерал-адъютанта Д.А. Милютина. На первом листе документа его же рукою была сделана приписка: «Высочайше повелено изложенные предположения привести в исполнение. 10 апреля 1878 года. Генерал-адъютант Милютин».

Кауфману было приятно, что за основу плана похода на Индию были приняты его предложения, ему давались большие полномочия, практически carte blanche; но с другой стороны, в сопровождающих бумагах подчеркивалось, что усиление Туркестанских войск на время похода должно состояться лишь такими частями, которые подлежат расформированию после  водворения мира. Его многочисленные рапорты об увеличении численности войск Туркестанского генерал-губернаторства опять, уже в который раз, были отклонены: «Что касается увеличения состава местных войск вверенного Вам округа образованием новых частей в Ферганской области и других отделах края, о чем Вы ходатайствовали в рапорте от 21 января прошлого года за № 688 и упомянули в шифрованной телеграмме от 23 марта, то, принимая во внимание, что исполнение этой меры вызвало бы новый значительный ежегодный расход казны и повело бы к увеличению постоянного состава Туркестанских войск, а не временному лишь усилению их частями войск, подлежащих роспуску по окончании войны, Высочайше повелено формирование новых частей местных войск ввиду образования резервных частей отложить». В крайнем случае, помогут соседи, что и было обещано, но желательно знать, в каком числе можно рассчитывать на усиление войск округа казачьими полками из Сибири и Оренбурга; эти войска в случае надобности могли бы стать резервами Туркестанского края.

Очевидно: чем больше войска, тем лучше. Но в округе нет ни одежды, ни хорошего вооружения, ни патронов на всю численность запаса и сверхкомплекта войск Западно-Сибирского военного округа, а главное — нет офицеров для сформирования такого числа частей. Поэтому надо просить выслать из Сибири сформированные части обмундированными, вооруженными и с офицерами. Если из Сибири прибудут не полностью сформированные части, то придется ограничиться меньшим количеством нижних чинов в батальонах.

Все эти мысли не оставляли генерала все последовавшие дни, пока шла еще не заметная в войсках работа по составлению плана формирования отрядов. 14 мая 1878 г. вышел приказ № 180 по войскам Туркестанского военного округа о сформировании отрядов и о маршрутах их следования. И закипела работа. Было объявлено распоряжение о призыве запасных нижних чинов, в округе было сформировано 15 резервных рот. Месячная пропорция сухарей заготовлена и переправлена в Самарканд, такая же пропорция на второй месяц заготавливалась там же, артиллерийские парки двинулись в Самарканд, за ним последовали инженерный парк, госпитальные тяжести и интендантский транспорт. 26 мая для управления выступающими в поход отрядами был сформирован полевой штаб действующих войск Туркестанского военного округа. Начальником полевого штаба был назначен генерального штаба полковник Н.И. Гродеков.

Около интендантских складов толпился народ. Солдаты собирали походный скарб: наиболее крепкие мундиры, шинели, две пары запасных сапог, кошмы по 1,5 аршина на человека и сухарный запас на 8 дней; кому нужно было пополнить свой запас, следовало озаботиться «изготовлением сухарей собственным попечением». Для поднятия всех тяжестей отрядов были законтрактованы арбы и верблюды.

Вместе с формированием отрядов надо было подумать и об обустройстве и обеспечении тыла, о связи Ташкента с отрядом полевых войск. Для этого командующий войсками решил проложить телеграфную линию между городами Ташкент, Маргелан и Верный. Постройка телеграфной линии в 65 верст от Самарканда до урочища Джам была окончена, и прием депеш на станции Джам был открыт. Для скорого почтового сообщения отряда с Самаркандом наняты были конные джигиты и верблюды. Число лошадей на почтовом тракте от Ташкента до Самарканда было увеличено на три тройки на каждой станции; было учреждено почтовое отделение на урочище Сары-Куль. Еще беспокоило К.П. Кауфмана состояние крепости в Самарканде. Старая цитадель, главный опорный пункт русской армии в Средней Азии, находилась в ужасном состоянии. Ее ограда, построенная еще бухарцами, пришла в совершенную ветхость, да и ее размеры не соответствовали тому гарнизону, который предполагалось оставить в ней, если бы полевые войска вышли из Самарканда. Генерал был поставлен перед дилеммой: чтобы обеспечить тыл, оставалось или ослабить действовавшие войска, выделив из них 3–4 батальона для защиты Самарканда, или построить новую цитадель, которая, имея в гарнизоне один местный батальон, могла бы лучше его отстоять, чем 3–4 батальона без крепости. Кауфман выбрал последний способ и предложил начальнику инженеров строить в Самарканде такую крепость, которая удовлетворяла бы современным требованиям инженерного искусства и размерами своими соответствовала бы гарнизону в 1000–1200 человек, вмещая в себя войсковые склады и служа укрытием для местного русского населения в случае осады.

В войсках ходили разные слухи о цели похода, потому что все распоряжения из столицы приходили с грифом «Секретно», а в приказах по войскам округа он назывался «походом на юг» или «походом на Аму-дарью». Полную секретность все же соблюсти не удалось. Когда начальник штаба Туркестанского военного округа генерал-майор Мозель послал начальнику областного штаба в Маргелан телеграмму: «По экстренной надобности выслать почтою последние две записки Венюкова о пути в Индию», в отряде начали вслух говорить об «индийском походе».

Эмиру Бухарскому Сеид-Музаффару было послано письмо, которым он извещался, что через его владения в скором времени будут двинуты войска на Аму-дарью. Генерал-губернатор предупреждал его, чтобы он ничего не опасался, так как предполагаемое движение войск направлено не против него. По приезде в Туркестан генерал-майора Н.Г. Столетова, который считался знатоком Востока и говорил по-персидски, предполагалось отправить в Кабул посольство под его началом, поручив ему поставить вопрос кабульскому эмиру о том, каково его отношение к России, чью сторону он примет при назревающем конфликте, показав все выгоды доброй дружбы и союза с нами. Если ответ Шер Али-хана будет неблагоприятный, то тогда Константин Петрович полагал начать с ним борьбу в лице Абдуррахман-хана[ii]. Тогда для нравственной поддержки этого претендента на Кабульский престол движение русских войск вперед к Ширабаду, а затем, быть может, и далее получит еще большее значение. Имя Абдуррахман-хана было очень популярно в Афганистане, в особенности в северной его части. Отправившись 26 мая из Ташкента, посольство перешло 3-го июня близ урочища Джам границу империи и вступило на бухарскую территорию. 18 июня миссия достигла афганской территории, а 29 уже стояла у стен Кабула.

19 мая была получена телеграмма военного министра генерал-адъютанта Д.А. Милютина, которая конкретизировала и сужала цели и задачи похода: «Предположенный состав красноводского отряда всего четыре батальона, шесть сотен, будет готов через полтора месяца. Столь слабый отряд не может предпринять дальнего наступления. О занятии Мерва теперь нет и речи[iii]. Вообще цель действий отрядов — прикрытие наших пределов и демонстрации [Выделено автором]. Отряду Гротенгальма также не следует предпринимать дальнейших рискованных движений. В особенности обратить внимание на сказанное в отзыве моем 13 апреля № 10 относительно Афганистана. Установление с ним дружественных отношений испугает англичан более чем всякие движения наших отрядов. Милютин».

Вскоре пришел ответ от эмира Бухары Сеид-Музаффара. Он охотно соглашался исполнить все требования о свободном движении отряда через его владения и обещал содействовать снабжению провиантом и фуражом. Все было готово для начала похода.

1-го июня войска главного отряда были двинуты из Ташкента к бухарской границе десятью эшелонами. Дробление на малые эшелоны было сделано для того, чтобы при движении через Голодную степь войска не встретили затруднений в пользовании водой из колодцев. 5 июля последние эшелоны сосредоточились около урочища Джам на бухарской границе. Здесь же были заготовлены и сосредоточены провиант (сухари и крупа), чай и сахар на два месяца и зерновой фураж на один месяц.

20 июня командующий войсками К.П. фон Кауфман отправился в Самарканд, куда прибыл 26, а оттуда в Джам, в расположение главного отряда. Еще в Ташкенте он получил телеграмму от начальника Главного штаба графа Ф.Л. Гейдена, в которой запрещалось переходить границу Империи без особого Высочайшего распоряжения.

По приезде он произвел инспекционный осмотр войск, которые расположились лагерем на Сарыпуле и в урочищах Анжерли и Джам, отдыхали после утомительного перехода. Константин Петрович остался вполне доволен всем виденным: лагери были разбиты на возвышенных, открытых местах и с достаточным количеством хорошей проточной воды. Солдаты, уже отдохнувшие после марша, имели здоровый и веселый вид; форма, хотя и выцвела под палящим солнцем, выглядела чистой и опрятной. Генерал снял пробу с солдатского котла: пища была вкусной и питательной, а квас в 17-м батальоне такой, что лучшего и желать невозможно. Походный лазарет щеголял изысканной чистотой. Видно было, что ко всему была приложена особенная заботливость войскового начальства, и благодаря этой заботливости в походном лазарете находилось всего 15 больных.

К.П. фон Кауфман расспросил торговцев из местных жителей и пришлых из бухарских владений, как идет торговля. Все единодушно заявили, что никто не чинит им препятствий и что торговля идет к обоюдной выгоде. Это обстоятельство генерал особенно отметил как свидетельство хорошего нравственного состояния войск. Он был глубоко убежден, что войска, которые не обижают мирных жителей, всегда хорошо будут драться с врагами, когда обстоятельства того потребуют.

Приказ № 3 по действующим войскам Туркестанского военного округа от 1 июля 1878 г. заканчивался такими словами: «За столь блестящее состояние войск от души благодарю начальника Главного отряда Свиты Его Величества генерал-майора Троцкого, начальников: пехоты и кавалерии Главного отряда и артиллерии действующих войск генерал-майора Бардовского, полковников Курило и Полубинского, старшего врача Главного отряда статского советника Сатинского, всех командиров частей и гг. офицеров. Нижним чинам мое душевное спасибо».

Для движения к Аму-дарье в распоряжении командующего войсками округа К.П. фон Кауфмана находились в главном отряде 48 рот, 20 сотен, 40 орудий и 8 ракетных станков. Отряд такого состава представлял боевую силу в 12 500 человек с тремя комплектами патронов и тремя комплектами зарядов на каждое орудие. Будущий военный министр, а в то время заведующий Азиатской частью Главного штаба полковник А.Н. Куропаткин в своей Записке по афганскому вопросу от 25 ноября 1878 г. писал, что «была выставлена в поле еще невиданная в Средней Азии сила».

Войска стояли лагерем в ожидании дальнейших указаний. Полевой штаб вел разработку дальнейшего продвижения отряда по бухарской территории в направлении Ширабада пятью эшелонами.

Между тем события в Европе развивались своим чередом. 13 июня в Берлине открылся конгресс, собравший за одним столом представителей заинтересованных сторон. После долгих дебатов условия мирного договора были значительно пересмотрены в пользу Турции. Сербия, Черногория и Румыния признавались независимыми государствами, хотя территория Черногории была значительно сокращена. Болгария получала автономию, но Македония была возвращена Турции; из районов Болгарии, расположенных к югу от Балкан, создавалась область Восточная Румелия под властью султана, но с административной автономией. Россия приобретала Батум, Карс и Ардаган, а также южную часть Бессарабии. Конгресс завершился 13 июля подписанием Берлинского трактата. Такое решение восточного вопроса нельзя было назвать окончательным, но оно соответствовало существовавшей расстановке сил в Европе и удовлетворяло российское правительство и Александра II, поскольку уменьшало непосредственную угрозу начала военных действий на европейском театре против коалиции Великобритании и Австро-Венгрии.

8 июля, еще до подписания трактата, военный министр генерал-адъютант Д.А. Милютин послал телеграмму в Самарканд командующему войсками генерал-адъютанту К.П. фон Кауфману: «По изменившимся политическим обстоятельствам предполагавшееся наступательное движение отрядов туркестанских и красноводского вероятно будет отменено, и вскоре последует Высочайшее повеление о роспуске этих отрядов». 19 июля была получена телеграмма об отмене похода: «При настоящем положении дел Государь Император изволил признать нужным вовсе отменить предполагавшееся с целью демонстрации наступательное движение со стороны Туркестанского округа и Красноводска. По сему Высочайше повелено, собранные на границе отряды возвратить в места постоянного расположения войск и временно сформированные части расформировать, а людей запаса уволить».

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день», — подумал генерал Кауфман, но военная дисциплина есть военная дисциплина, и войска были двинуты в обратный путь. Части главного отряда начали обратное движение 25 июля, и последний эшелон прибыл на постоянные квартиры 21 августа. Люди, возвратившись из похода, были бодры и молодцеваты, больных почти не было[iv].

Приказ министра был исполнен, но этот марш огромного по масштабам Средней Азии отряда войск сначала к границам Империи, а потом обратно надо было как-то объяснить местному населению и объяснить не малопонятными категориями международной политики и расстановкой сил в Европе, а какими-то местными понятными им причинами. Константин Петрович всегда боялся одного: что «в результате всего, что теперь совершается здесь, мы потеряем то обаяние, которое мы приобрели в Средней Азии, потеряем безграничную веру в нас народов и правительств, нас здесь окружающих. А подобное уважение и доверие приобретаются медленно и выдержанною, всегда ровною, всегда честною работою и политикою; но раз пошатнув это доверие и уважение, нелегко его поправить, да уже никогда не достигнет оно той высоты, на которой стояло».

Проще всего было свалить все на британцев, чьи агенты действительно то и дело появлялись в сопредельных областях. Был пущен слух, что колодцы в районе дислокации войск были ими заражены то ли чумой, то ли холерой, началась эпидемия, и только поэтому войска были возвращены на места постоянной дислокации. Несмотря на то, что в соседних деревнях никто не заболел, этот слух быстро распространился по округе и оказался хорошим ответом на все возникавшие недоумения. Утратой боеспособности в результате этой болезни объяснялись и обратное движение отряда, и последовавшее его расформирование.

Поход окончен. Расформированы резервные батальоны, те, кому вышел срок, были отправлены в запас. Лишнее в мирных условиях обмундирование и боеприпасы были сданы на склады. На генерал-адъютанта К.П. фон Кауфмана опять посыпались каждодневные неотложные вопросы и проблемы управления краем. Дел как всегда было невпроворот, но то и дело в памяти всплывали картины похода, Константин Петрович продолжал анализировать и извлекать уроки из прошедшего: «…Для предстоявшего похода на Аму-дарью можно было выставить в поле до 14 000 благодаря удержанию под знаменами людей срока 1870 года, подлежавших увольнению в запас в 1877 году, и казаков наряда 1875 года, подлежавших спуску на льготу[v] в том же году. Отряд поименованной боевой силы был бы достаточен для действия против владетелей Бухары или Хивы благодаря тактическому превосходству наших войск и тому обаянию нашим политическим и военным могуществами, которое мы приобрели непрерывным рядом главных и блестящих побед, но и то под условием полной экономии сил в смысле наименьшей потери людей в бою, так как быстрое укомплектование войска по затруднительности сообщения с европейской Россиею невозможно. В силу этого затруднительного сообщения мы здесь предоставлены исключительно сами себе, а потому всякая наша потеря не может быть скоро вознаграждена, ибо на месте пополнить ее нечем. Вопрос о потерях в Туркестанском крае следует назвать безусловно первостепенным особенно в смысле успеха продолжительных военных предприятий, когда приходится действовать по операционным направлениям на тысячеверстных расстояниях иногда даже при прерванных сообщениях с базою. При таких условиях всякий начальник всегда обязан стремиться достигнуть цели предприятия при наименьшей потере в людях. Независимо убыли в бою здешним войскам приходится ослаблять боевую силу своих частей выделением людей в учреждения, которые формируются на военное время. Положительно не было возможности достигнуть того, чтобы в роте было 160 человек под ружьем, считая в том числе людей, находящихся в обозе, который по свойству здешней войны всегда велик. Несмотря на то, что для его прикрытия в Туркестанском крае принято за правило вооружать ружьями всех нестроевых, кроме фельдшеров, приходится увеличивать его прикрытие еще и строевыми людьми как для помощи преодолевать препятствия при движении по дурным дорогам, так и для охраны его от нападения неприятельских шаек». А климат? Когда начинает дуть жгучий ветер, называемый гармсиль, в войсках начинаются лихорадки и поносы. А повсеместный недостаток воды? Все это всегда действует неблагоприятно на здоровье людей, что за собой также влечет ослабление боевой силы частей.

Остался не выполненным тот пункт плана похода, который касался отправления эмиссаров-разведчиков в Афганистан и северную часть Индии, но в крае не было таких людей, на которых можно было бы возложить какие-либо серьезные политические поручения с шансами на успех. Константин Петрович надеялся, что таких людей мог бы указать эмир Шер Али-хан, если с ним были бы установлены дружеские отношения, или же такие люди сами бы явились, когда увидели бы появление русских войск на Аму-дарье. В Русском Туркестане не было переводчиков с индийских языков. Если возникала такая необходимость, то приходилось сначала переводить с русского на персидский, а потом с персидского на индийские языки.

«Все это вместе взятое дает право сказать, что для наступательно-демонстративных действий против английских владений даже в союзе с эмиром Афганским наличная сила действовавшего отряда была недостаточна, несмотря на то, что все, что возможно было взять, вошло в его состав, почему гарнизоны в некоторых пунктах, и были так ослаблены, что их недоставало даже для поддержания караульной службы, и пришлось для облегчения отбывания ее сформировать новые части.

Чтобы обеспечить тыл, операционную линию и иметь под рукою надежный резерв для парирования всяких случайностей, не принимая в расчет могущую быть убыль от климатических условий стран, по которым пришлось бы войскам двигаться, необходимо нужно было иметь по меньшей мере 50 000 наших войск, так как на афганские войска, как на не вполне надежный элемент, нельзя было полагаться. В настоящее время протекторат над Азиатскою Турциею и вероятность появления англичан на берегах Аму-дарьи по окончании англо-афганской войны могут привесть нас в непосредственное соприкосновение с ними как в Европе, так и в Азии. К этому еще нужно добавить, что здесь уже подрастает мусульманское поколение, родившееся под сенью русских законов; оно, узнавши нас ближе, сознательнее отнесется к действительным причинам наших сил и успеха. Следовательно, настает время, когда мы должны готовиться в случае столкновения с Англиею в Средней Азии быть на той высоте, которая нам может предстоять». Константин Петрович исходил из того, что «Большая игра», противостояние двух великих империй, Великобритании и России, в Центральной Азии неизбежно должна привести к военному столкновению, если не в этот раз, так в скором будущем. К такому повороту дел надо готовиться: «Поэтому на первом плане являются необходимым: усиление войск Туркестанского края и постройка среднеазиатской железной дороги, при помощи которой наши войска в минуту надобности могут быть подкреплены… Если мы хотим мира, то мы должны быть заранее совсем готовы к войне».

«Индийский поход» был одним из последних военных походов, если не самым последним, в котором К.П. Кауфман принял непосредственное участие как командующий полевым отрядом войск, его «лебединой песней». Весь его опыт командующего войсками в таком специфическом районе как Туркестан проявился в составлении планов на несколько шагов вперед и в продуманности каждого шага, в учете каждой мелочи, в особом, бережном отношении к рядовым. Хотя с самого начала поставленная военным министром Д.А. Милютиным задача ограничивалась демонстрацией и отвлекающим маневром, К.П. Кауфман, на наш взгляд, готовился к чему-то более серьезному, возможно, к тому самому столкновению России и Великобритании в Центральной Азии, о котором много говорили в то время. Другой заботой генерал-губернатора было поддержание высокого авторитета русского человека в Азии. С этим связан распущенный после окончания «Индийского похода» слух о болезни, которая будто бы распространилась в лагере русских войск в урочище Джам.

*          *          *

Мысли и выводы генерал-адъютанта К.П. фон Кауфмана были изложены в одной из частей «Общего очерка положения дел в 1878 году на границах Туркестанского военного округа и в азиатских владениях с ним сопредельных»[vi], которая уместилась на 10–12 страницах машинописного текста, еще короче этот поход описан в хранящемся в Военно-историческом архиве Отчете о действиях на азиатских окраинах в 1878 г. Главного штаба[vii], а во Всеподданнейшем докладе по военному министерству 1879 года ему уделено всего одно предложение: «Ввиду грозившего нам разрыва с Англиею в Туркестанском и Восточно-Сибирском[viii] округах были приняты некоторые меры с целью обеспечить спокойствие в наших среднеазиатских областях, предохранить от внешнего вторжения Восточно-Сибирское прибрежье и произвести по возможности демонстративное впечатление на английское правительство в Индии»[ix]. За этими строками стоит изнурительный марш практически всего наличного состава российских войск в Туркестане, который изменил ситуацию в Афганистане: узнав о том, что российское посольство принято в Кабуле, вице-король Индии лорд Литтон потребовал от эмира Шер Али-хана принять также и английское посольство. Отказ эмира послужил для англичан поводом начать военные действия против Афганистана. Так началась вторая англо-афганская война 1878–1880 гг.

Поход русской армии на юг, в сторону Афганистана и Индии, а также командирование русского генерала Н.Г. Столетова послом в Кабул стали одним из значительных актов «Большой игры» в Центральной Азии, борьбы двух великих держав за преобладающее влияние в этой части света.

 

[i] Статья основана на документах, вошедших в сборник «Большая игра» в Центральной Азии: «Индийский поход» русской армии. М. 2005. 319 с. Сост. Т.Н. Загородникова.

 

 

[ii] Абдуррахман-хан (1844-1901), будущий эмир Афганистана, правитель Южного Туркестана, внук эмира Дост-Мухаммад-хана. После смерти последнего в период династической борьбы потерпел поражение от своего дяди Шер Али-хана и бежал сначала в Бухару, а потом в Русский Туркестан, где прожил 10 лет.

 

 

[iii] Ферганский отряд должен был следовать через перевал Каракызык, но в этом году на перевале выпали небывалые снега. При таких обстоятельствах отряд не мог перевалить через Каракызык, и генералу Абрамову было предписано приостановить движение. Так как военный губернатор Ферганской области доносил о враждебном отношении китайских властей к подданным России, то, основываясь на представлении генерал-майора Абрамова, ему было разрешено направиться с отрядом к Иркештаму.

Аму-дарьинский отряд выступил из Петро-Александровска, не дождавшись парохода, и двигался вперед по берегу Аму, имея большую часть тяжестей на каюках, которые туземцы тянули бечевой вверх по течению. Приказ об окончании похода и возвращении обратно застал отряд на марше. 6 августа отряд полковника Гротенгельма благополучно возвратился в Петро-Александровское укрепление.

 

 

[iv] Частям Туркестанского военного округа время, проведенное в 1878 г. на Бухарской границе, Высочайшим повелением от 12 октября 1878 г. предоставлено считать за поход, в послужные списки были внесены записи об участии в «Индийском походе».

 

 

[v] Льгота – временное освобождение от служебных обязанностей в казачьих войсках. В зависимости от рода и места службы льгота продолжалась от 3 до 5 лет, в течение которых казак жил с семьей, потом опять призывался на службу на 3 – 5 лет и затем опять “спускался“ на льготу. С 1876 г. льготными были казачьи части, которые комплектовались исключительно из казаков, отбывших срок действительной службы.

 

 

[vi] Кроме отчета об Индийском походе в Очерке содержатся разделы о положении дел на границах Ферганской и Семиреченской областей, а также Кульджинского района.

 

 

[vii] РГВИА, ф. 846, оп. 16, д. 6919, л. 94-121.

 

 

[viii]В Восточно-Сибирском округе, включавшем территорию современного Дальнего Востока, был организован призыв нижних чинов из запаса и этим усилен состав находившихся там линейных батальонов и артиллерийской бригады, началось строительство укреплений во Владивостоке, произведено минирование и т.д.

 

 

[ix] Рукописный отдел Российской государственной библиотеки, ф. 169, карт. 32, № 2, л. 20-21.