Без рубрики

Святитель Феофан Затворник в духовной жизни России XIX века

 images

Щербакова М. И.

Щербакова Марина Ивановна — доктор филологических наук, зав. Отделом русской классической литературы ИМЛИ РАН, зам Председателя Научно-редакционного совета по изданию Полного собрания творений свт. Феофана, Затворника Вышенского. Приоритетные направления научной работы — история и текстология русской литературы XIX века, архивные разыскания, подготовка к печати текстов, научное комментирование. Выпускница МГУ. Много лет посвятила преподаванию в высшей школе. Является иностранным сотрудником Центра Славянских исследований Оттавского университета (Канада).

 

К лику святых епископ Феофан (Говоров), Затворник Вышенский причислен в 1988 г. на Поместном Соборе Русской Православной Церкви — как «подвижник веры и благочестия, оказавший глубокое влияние на духовное возрождение современного ему общества».

Духовное наследие свт. Феофана позволительно сравнить с айсбергом, который более века определяет движение на магистральных направлениях изучения духовной жизни России. Хотя сравнение не новое, нам важна его точность. Творения экзегетического, катехизического и аскетического характера, духовно-нравственные и гомилетические сочинения, публицистика, переводы творений св. отцов, письма преосвященного могут составить по подсчетам исследователей свыше 40 томов. Среди русских духовных писателей святитель Феофан занимает первое место по масштабам своего наследия.

В разные годы жизнь свт. Феофана была связана с Липецкой и Орловской землей, с Киевской Духовной Академией и Киево-Печерской Лаврой, Петербургской Духовной Академией, с Русской духовной миссией в Иерусалиме, с лаврой прп. Саввы в Палестине, с русским посольством в Константинополе, с Новгородом, Тамбовской и Владимирской епархиями.

Каждый узел биографии святителя — тема самостоятельного исследования. Но это единый путь человека, носителя веры, опытно познавшего путь отречения от греха и следования за Христом.

Его наследие современно и актуально, как подчеркнул митрополит Климент, выступая в октябре 2012 года на VI Феофановских чтениях: «Он говорит из опыта своей жизни, и говорит о самом важном — о спасении, о смысле жизни человека, принявшего крещение. <…> Свт. Феофан в своих трудах обращался к своим современникам, и в первую очередь к светским людям эпохи. Каждый раз, — продолжает митрополит Климент, — когда я беру в руки его произведения и читаю, то живо представляю его адресата. Почему? Да потому, что состояние общества того времени мало чем отличается от современного: тот же скептицизм, то же критическое отношение к Церкви, та же формальность церковной жизни. <…> С печалью можем констатировать тот факт, что человек и человечество сегодня настолько далеко отошли от Бога и подпали под область тьмы, что гибель души стала обыденным явлением. Не о христианской жизни идет уже речь, а о том, чтобы человеку остаться человеком и не озвереть окончательно, более того, не принять на себя образ сатанинский. И никакие внешние воздействия на людей и внешние перемены, пусть даже и направленные ко благу, не дадут результата, если не произойдет перелома во внутреннем мире человека — того самого пробуждения от греховного сна, о котором пишет святитель Феофан Затворник. Только тогда, когда внутри человека происходят  благодатные изменения, они происходят и во внешней его жизни и в жизни общества, ибо, согласно непреложному духовному закону, внешняя перемена должна быть следствием внутренней, а не наоборот. <…> Творения святителя Феофана во всей своей полноте, во всех подробностях, сегодня служат все той же цели — освободить душу человека от греха и избавить общество от того духовного вакуума, в котором оно пребывает».[i]

В свою очередь отметим, что богословская, научная и просветительская деятельность свт. Феофана как правящего епископа, профессора нравственного богословия, самобытного философа до сих пор оставляет исследователям широкие возможности поисков и трудов.

Документы и рукописи свт. Феофана сохранились в архивах Москвы, Петербурга, Тамбова, Владимира, в других российских провинциальных, а также в зарубежных архивах: в Киеве, на Афоне, в Иерусалиме, Константинополе. Каждая экспедиция в архивохранилища дает богатейшие и, нередко, неожиданные результаты.

Так, прояснилась судьба основного массива рукописей преосвященного. Приобретенные у его наследников в 1896 г. они находятся в архиве Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря. Отправка на Афон спасла и сохранила это бесценное достояние Русской Православной Церкви.

В конце 1847 г., свт. Феофан, тогда еще иеромонах, впервые покинул пределы России. По высочайшему повелению Императора Николая I он был включен в состав первой Русской Духовной Миссии, направляемой в Иерусалим во главе с архимандритом Порфирием (Успенским).

Дорожные впечатления, сохранившиеся в его письме к С.О. Бурачку, свидетельствуют о живом, неравнодушном сердце, с болью реагирующем на несовершенства жизни и устройства русского общества.

«Много видел и такого, что надо мотать на ус, — и замотал. <…> мы спим — довольны; и пробудить некому. Широка полоса матери Руси, — и Святой Церкви. Но как грустно и жалостно, когда подумаешь, что все, почитай, в дремоте, — лишь изредка всхрапывают. Я уверен, что много живых хлопотунов, но как нет командующего, то всякий поярится, поярится, поворчит себе под нос, и делу конец. Будь неладен тот, кто разъединил и разбил древний добрый союз членов Церкви, так вожделенный для блага нашего. — О соединении всех Господу помолимся».[ii]

Как несомненное зло отмечает иеромонах Феофан разъединение с Востоком, с Греческой Церковью и обращение к Западу, откуда, как он пишет, идет мрак. «Будете издавать журнал: не хвалите России настоящей. Пишите ей обличительный укор, что она не туда пошла со времени знакомства с Западом».[iii]

На Святой Земле иеромонах Феофан провел более шести лет.

Пока не было достигнуто официальное соглашение России с властями Оттоманской империи об учреждении Миссии, она носила неофициальный характер и ее члены отправлялись на Святую Землю в качестве поклонников (наиболее распространенное в XIX веке определение паломников), чтобы Россия имела в Иерусалиме, как действительном центре православного исповедания на Востоке, представителей Русской Церкви.

Члены Духовной Миссии окормляли русских богомольцев, посещали их в странноприимных домах, являя своим примером высоту и чистоту Православия. Благолепные богослужения, которые они совершали и одни, без греков, на славянском языке, производили сильное впечатление на инославное окружение.

В московском Архиве внешней политики Российской Империи обнаружилась деловая переписка о Первой Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.

В одном из донесений русского генерального консула в Сирии и Палестине К.М. Базили русскому посланнику в Константинополе В.П. Титову о деятельности Русской Духовной Миссии говорилось следующее: «Если основной целью сего учреждения должно полагать славу Российской Церкви в стране, где сходится духовенство всех народов, и вящее сближение духовенства нашего с восточными нашими единоверцами, то Миссия наша открыла под самыми счастливыми знамениями свой духовный подвиг, как по внешним своим отношениям к греческому духовенству, к туземцам разных исповеданий, к агентам европейских держав и к иностранному духовенству, пребывающему в Иерусалиме, так и по внутреннему устройству и порядку Архангельской обители и по строгому благочинию церковному в оной».[iv]

И еще: «Житие нашего духовенства ставят в образец монашеству всех исповеданий. Ученость архимандрита Порфирия оценена не одними греками, но и европейцами, по знанию им западных языков. Ученые труды Миссии известны начальству по ее отчетам. В самом деле, зрелище утешительное для русского, для христианина, видеть по соседству Гроба Господня далеких пришельцев из христианского севера, преданных мирным и ученым своим занятиям среди движения племен в Иерусалиме, изуверства и невежества, коими знаменуются по большей части представители других наций. Добрая слава о духовенстве нашем проникла и в мусульман; знакомые мои приматы мусульмане иерусалимские сами говорили мне, что если бы духовные лица всех христианских племен следовали примеру наших иерусалимских отшельников, то дела святогробские приняли бы иной оборот».[v]

Насколько сложно было первой Русской Духовной Миссии утверждать высоту и чистоту Православия, видно из частного письма иеромонаха Феофана к известному церковному писателю А.Н. Муравьеву. Поздравляя с Пасхой 1851 года, он описывает тяжелые условия жизни Русской Духовной Миссии: «Жилища наши были для нас в сию зиму крайне зверски. <…>Только я не болел <…> Никола едва не умер в белой горячке, от своей прескаредной комнаты… О. Архимандрит был при смерти, и три ночи мы с терзанием смотрели на его томления <…> Петр и теперь еще сух и блед от лихорадки… Читая сие, и Вы пожалеете нас; а мы никак уже не можем удержаться от справедливого чувства скорби. Что мы за выкидуши? И что за небрежная мачеха, на которой лежит неотлагаемый долг попечения о нас. Добро бы — дитя не плачет, мать не разумеет. Писано и переписано. И так и сяк… Это грех пред Богом и людьми… И вредит нашей цели!.. <…> — Что еще обиднее, нам служить не в чем. В последней русской деревне служат в лучших ризах, нежели члены Иерусалимской Миссии великого государства Российского, во Святом Граде Иерусалиме. — Не нужны, так пусть возьмут нас назад. Я, с своей стороны, в ножки бы поклонился тому, кто бы это сделал; хотя рассуждающий человек весьма о том пожалеет… Здесь неизбежно нужен пробудитель спящих, или указатель слепым. <…> Между тем, мы не теряем надежды».[vi]

Из косвенных упоминаний, россыпи отдельных фактов, прямых признаний воссоздан широкий диапазон душевных состояний иеромонаха Феофана — от твердого решения быстрее вернуться в Россию до полного погружения в переводы раннехристианских памятников, в изучение восточных и европейских языков, в занятия иконописью.

Пребывание в Иерусалиме, где, как в фокусе, сходились многие вероисповедания христианской религии, дало возможность близко познакомиться с лютеранством, католицизмом, армяно-григорьянством и другими христианскими инославными вероисповеданиями. Будущий святитель на деле, из живых примеров узнал, в чем заключается сила и слабость их пропаганды. Безусловная польза этого опыта пригодилась впоследствии, когда он с успехом находил противодействия вредным для Православия стремлениям католицизма и протестантства.

На Святой Земле иеромонах Феофан серьезно занимался иконописью, снабдив многие бедные церкви Палестины новыми образами. Велика его роль и в создании в Вифлееме школы для девиц, открытой благодаря попечению Русской Духовной Миссии; и в обучении арабских юношей. Деятельно участвовал иеромонах Феофан в исследованиях аскетических творений православных писателей по изданиям, мало кому известным, и особенно по древнейшим рукописям библиотек Иерусалима, Саввинского монастыря и Афона.

В 1856 г. свт. Феофан как знаток Востока был направлен Русским правительством в Константинополь с поручением собрать сведения о греко-болгарской распре. Относясь с сочувствием к болгарскому народному движению, Россия в то же время не считала возможным поддерживать борьбу против Константинопольского Патриархата, поскольку в основу русской политики на Ближнем Востоке был положен  принцип единства Православия. Представленный в марте 1857 г. свт. Феофаном отчет о греко-болгарских церковных отношениях был проникнут глубокой любовью к братьям-славянам и искренним желанием помочь им. Этот отчет имел большое значение впоследствии, при рассмотрении вопроса Святейшим Синодом.

В 1857 г. последовало назначение свт. Феофана на пост ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии. Для академических студентов преосвященный стал в полном смысле отцом: как прекрасный психолог наблюдал их религиозно-нравственную жизнь, беседовал на темы христианской психологии. Свт. Феофан усилил научный авторитет Академии, встречался с видными учеными и государственными деятелями, активно занимался богословской и редакторской работой как председатель учрежденного при Академии Комитета по переводу Священного Писания и как редактор академического журнала «Христианское чтение».

В этот непродолжительный период свт. Феофан произнес более двадцати Слов, проповедуя в Александро-Невской Лавре, в Исаакиевском соборе и других храмах Санкт-Петербурга в большие праздники и при громадном стечении народа. Особой книгой эти проповеди были изданы в 1859 г.

Ректорство свт. Феофана совпало с 50-летием Академии, по поводу чего он писал: «Звон уже поднялся, хоть не во все колокола, а пока только в глухое било. Что будет, а затеи велики, — и сборник издать, и денег на премию собрать». Хлопоты очень понятные, знакомые и сегодня.

Семь лет (1859–1866) посвятил свт. Феофан окормлению двух самых многолюдных и обширных епархий России — Тамбовской и Владимирской.

В настоящее время объединенными усилиями светских и церковных ученых Тамбова проводятся исследования архивных и книжных собраний, епархиальной и губернской периодики, личных коллекций.

Историческая фигура выдающегося архипастыря встает в полный рост: с его заботой о распространении просвещения, об украшении храмов, об устроении внутренней жизни монастырей, о призрении сирых, несчастных семейств духовенства. Епархиальные училища, в том числе для девиц духовного сословия, — еще один неоценимый результат архипастырского служения. Как правящий архиерей свт. Феофан был инициатором издания Тамбовских (с 1861) и Владимирских (с 1865) «Епархиальных ведомостей».

В 1866 г. напряженная и деятельная жизнь преосвященного сменилась качественно иной — эпохой Вышенской пустыни и затвора. В слове-завещании, обращенном к владимирской пастве, свт. Феофан привел слова апостола Павла: «О Тимофее! Предание сохрани!» С этого дня каждый миг земной жизни свт. Феофана был посвящен сохранению Предания, молитве, стяжанию духа святаго. Великолепно богословски образованный, имея богатый опыт церковно-дипломатической, учебной и административной работы, свт. Феофан принял на себя подвиг затвора, в котором провел более 20 последних лет жизни и где создал бóльшую часть своих произведений.

В XIX веке изданием трудов свт. Феофана занимался Афонский русский Пантелеимонов монастырь, столичные и региональные отечественные типографии, периодические издания — как духовные, так и светские. Книги с изложением нравственного учения христианской Церкви выдерживали многократные прижизненные переиздания: «Письма о христианской жизни», «Начертание христианского нравоучения», «Путь ко спасению. Краткий очерк аскетики», «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться?», «Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни», «Письма о духовной жизни», догматическое сочинение «Душа и Ангел — не тело, а дух». Свт. Феофан перевел многие аскетические и мистические сочинения, уделяя сугубое внимание творениям св. Пахомия, св. Василия Великого, св. Иоанна Кассиана, св. Венедикта, «Добротолюбию». Очень важны также его толкования Посланий св. апостола Павла, написанные в форме проповедей. В трудах святителя обобщен духовный опыт многих подвижников Церкви.

Современный читатель знакомится с творениями свт. Феофана по репринтным изданиям или перепечаткам дореволюционных книг и публикаций. Эти издания выполнили свое назначение: способствовали возрождению внимания к духовному наследию святителя. На современном этапе ведется подготовка первого научного издания творений свт. Феофана. Оно послужит стимулом к развитию русской патрологии. Впервые будет проведен текстологический анализ рукописей и прижизненных публикаций.

История главных книг свт. Феофана (едва ли не с момента зарождения замысла) поддается реконструкции на основе собранных за последнее время архивных документов и заново проанализированных писем преосвященного.

Так, весной 1870 г. Вышенский затворник, по его словам, «случайно напал на мысль не толкование писать, а размышления о Евангельской истории».[vii] В работе над изданием этого труда прошло пятнадцать лет.

«Путь ко спасению» — еще одна книга преосвященного. В ней читатели видят себя: «как были в отрочестве, как испортились, — и как исправились, и что предлежит…»[viii]Начало ее уходит в 1846 г., в конспект лекции иеромонаха Феофана для студентов Петербургской духовной академии. В 1880 г., когда борьба с сектантством потребовала новых решительных шагов, конспект пригодился; святитель задумал «составить книжку — о пути спасения… просто написанную, и разбросать по городу даром, или по копейке».[ix] Он до последних дней жизни высоко ценил пользу этой книги, разъясняющей, «в чем главная цель всей жизни христиан… всех трудов и подвигов, и куда, потому, должно направлять сии подвиги… — именно очищение сердца от страстей. У кого очистится сердце, того не задержат на мытарствах».[x]

Точную картину богословских и пастырских трудов, протекавших в Вышенском затворе, воссоздают письма свт. Феофана.

Письма преосвященного — важная составляющая его духовного наследия. Их публикация впервые была предпринята вскоре после кончины святителя (начиная с середины 1890-х гг.) в изданиях «Душеполезное чтение», «Христианин», «Душеполезный собеседник», «Тамбовские епархиальные ведомости». Однако текстологическая подготовка материалов при этом не проводилась, поскольку необычность ситуации ставила публикаторов в сложное положение: наряду с неизмеримой духовной ценностью писем свт. Феофана, в них легко угадывались исповедальные подробности частной жизни адресатов, многие из которых еще были живы и известны в своих кругах. Естественным оказалось решение спрятать подлинные имена за инициалами, в том числе и выдуманными.

Появившееся вскоре первое книжное издание писем свт. Феофана — в восьми выпусках — осуществил Афонский Русский Пантелеимонов монастырь в 1898–1901 гг. Эти выпуски лишь объединили избранные журнальные публикации, повторив их текст.

В 2001 г. издательство «Правило веры» подготовило том, составленный из писем свт. Феофана, не вошедших в афонское издание. В него включена, в частности, переписка с полковником С.А. Первухиным, изданная Киевской Духовной Академией в 1915 г. к 100-летию преосвященного. Дополнен том и 12-тью письмами духовных лиц к свт. Феофану.

Таким образом, сегодня исследователи располагают двумя тысячами опубликованных писем. Между тем обнаруживаются новые, прежде не известные письма — к К.П. Победоносцеву, к семье С.О. Бурачка, к семье княгини Н.И. Кугушевой, к профессору И.Д. Андрееву… Подлинники многих опубликованных писем сохранились в Афонском архиве. По ним восстанавливаются весьма важные купюры. Там же, на Афоне — много не публиковавшегося ранее. Объем эпистолярия, как и черновых рукописей преосвященного, впечатляет. Например, только в подшивке «Письма к старцам Пантелеимонова монастыря. 1875–1893 гг.» — 1087 лл.

Известно, что корреспондентами преосвященного были как выдающиеся деятели эпохи (свт. Игнатий Брянчанинов, свт. Филарет Дроздов, св. прав. Иоанн Кронштадтский, еп. Порфирий Успенский, обер-прокурор А.П. Толстой, духовный писатель А.Н. Муравьев), так и широкий круг современников, принадлежавших к разным сословиям русского общества. Установление адресатов, датировка, реально-исторический комментарий составляют комплексную задачу подготовки эпистолярия как источника научной биографии свт. Феофана.

Все вышеназванные материалы наследия преосвященного Феофана дают возможность восстановить объективную и достоверную историческую панораму его жизни во многих подробностях, ярко иллюстрируют духовный подвиг святителя, являются еще одним убедительным доказательством того, что изучение роли творческой личности в историко-культурном пространстве общества, государства, нации — не только благородная задача ученых, но и первостепенный долг перед своим народом, в национальной памяти которого мы обязаны сохранить эти достойные имена.

 

[i] Климент, митрополит Калужский и Боровский. Насущное и безотлагательное // Православное книжное обозрение. 2012. № 9 (022). С. 6, 13.

 

 

[ii] ЦИАМ. Ф. 2355. (Московское теософическое общество. Космическая академия. 1822–1927). Оп. 1. Ед. хр. 262. Лл. 10–11об.

 

 

[iii] Там же.

 

 

[iv] АВПРИ. Ф. 161. II-9, оп. 46, 1847. Д. 20, ч. 2, лл. 8-11; Ф. 180. Оп. 517. Ч. 1. Д. 742. Лл. 98-100об.

 

 

[v] Там же.

 

 

[vi] НИОР РГБ. Ф. 188. Картон 10. Ед.хр. 7. Лл. 1–2об.

 

 

[vii] Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Собрание писем. Вып. I. С. 80–81.

 

 

[viii] Там же. С. 213.

 

 

[ix] Там же. Вып. VII. С. 123–125.

 

[x] Там же. Вып. III. С. 128–131.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *