Архиерей

Епископ Питирим. Верность слову.

За последние полтораста лет слова потеряли вес, обесценились, поблекли. Если еще в пьесах А.Н. Островского купеческое слово – это кандалы, которыми добровольно сковывал себя «невольник чести», то в наше время «кинуть лоха» – «сделать себе день», то есть если ты сегодня никого не обманул, этот день пропал. Раньше говорили: «Не дал слово – крепись, дал – держись». Сейчас бросают ничего не значащее: «Я вас услышал». Ну, услышал, а дальше то что? А дальше ничего. «Я позвоню!» – «Время будет, забегу!» – «Вы там держитесь!» И звонки только по делу, встречи – в случае крайней необходимости, а помощь – «Ну кому сейчас легко?» Ты взвешен и найден очень легким – начертал божественный перст на пиру Валтасара загадочную надпись на стене. Легкословесность, подмена, утрата смысла – признак распада, знамение конца, призрак вавилонского столпотворения. И когда в этой многоречивой суете встречаешь вдруг человека, верного своему слову даже до смерти, узнаешь с ужасом приговор самому себе – мене, текел, фарес.

Я не встречал в жизни никого, кто бы был так верен данному слову, как иеромонах Гавриил. Не раз был свидетелем, как верткая, укутанная черными тряпками баба, каких много крутится возле монастырей, вынырнет, аки морской змий, возле батюшки и, хитро щуря маленькие глазки, сунет ему записки и три рубля со словами: «Помолитесь, батюшка, о скорбящей (болящей, пропащей и озлобленной) рабе Божией». Батюшка никогда никому в таких случаях не отказывал. Потом развернет записки, а там ужас: «Подать сорок заказных обеден в разных монастырях» — и список из сорока имен. И батюшка смиренно впрягался в послушание этой записке – по всем храмам и монастырям подавал поминовения, пока полностью не исполнит обещанное.

Другой характерный случай рассказала наша близкая знакомая, которая часто собирала батюшку в горы, упаковывая ему рюкзак. Кто ходил в горы, знает, каждый килограмм груза на подъеме утяжеляется пятикратно. А пустынники должны запастись на зиму всем необходимым – что подняли в келью, то будут в течение нескольких месяцев кушать. А снег в горах с октября по май – когда нет дороги вниз из ледяной пустыни. Вот и несут монахи на своих худых, изможденных спинах и крупы, и муку, и консервы, и сухари, и свечи, и ладан, и инструмент для починки кельи. А один раз батюшка принес откуда-то целый рюкзак старой, негодной, рваной обуви. Наша знакомая возмутилась: «Это нужно выкинуть! Зачем Вы этот хлам понесете в горы?» А батюшка со скорбью отвечал:  «Понесу, ведь я обещал». «Да кому Вы обещали?», — возмущается знакомая. «Одной рабе Божией, которая говорила, что собрала обувь для пустынников». Причем, эта «раба Божия» не сама передала мешок с рваными сапогами, а через третьих лиц. Отказаться было невозможно. И батюшка понес весь этот хлам на вершину, чтобы выбросить его там, но сдержать слово. Насколько было возможно, мы ограждали батюшку от таких «благодетелей», но если он уже дал слово, все наши уговоры были бесполезны – он, по его любимому выражению, томил томящего его.

24.02.2018г.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *